В этом году я впервые в Нью-Йорке не дома на диване и этот приезд происходит под девизом «and the stars look different today.» Меня впервые здесь встречали в аэропорту. Причем не кто-то близкий, а человек, с которым мы до этого пересекались пару раз в жизни, перекинувшись при этом еще меньшим количеством слов. После того, как Valentina Levchenko прождала меня полтора часа у ворот ожидающих мы несколько часов распивали просекко в баре аэропорта за Девида Боуи и вообще за все хорошее. Получилось такое настоящее первое января, когда ты вообще не в курсе целей и времени.

В Нью-Йорк, между тем, пришла зима и он стал таким спокойным, пустынным и медленным. По дороге домой я заехала на Лафайетт 285, где в еще более тихой обстановке люди молчат о своем дорогом let’s dance.

• Когда мне было пять, мы с родителями были в Питере и отправились на свежую могилу Цоя.
• Там стоял огромный портрет музыканта, люди приносили туда какие-то вещи, записки, цветы.
• Суть это всего мне тогда вообще было непонятна, но я очень четко отметила для себя необычную атмосферу происходящего.
• Уже гораздо позже, слушая его «Хочу перемен,» и раскрывая значение этого человека для тысяч других, я поняла, что люди приносили свои вещи к его могиле, отдавая часть своей идентичности, которая была сформирована музыкантом.

У дома Боуи ситуация похожая. Вот в сторонке стоит пожилой дедушка и молча смотрит сквозь гору цветов. Вот седая женщина принесла огромную записку: «дорогой Девид, я тебя видела всего лишь дважды, но…» Вот пара девчонок принесли пластинку, а потом что-то включили на айфоне. Посмотрев в сети уйму трибьютов: от простых постов в фб и развернутых «ты изменил мою жизнь» в журналах до короткого видео, где дедушка Flea набивает себе на видном месте Bowie — снова поражаюсь, как один человек смог повлиять на идентичности миллионов. Если честно, я немного завидую людям старших поколений. И хоть я каждый день радуюсь, что живу в 21 веке именно за то, что в нем все доступно, я завидую им, потому что у них были такие столпы, вместе с которыми они создавали, ломали, меняли свои идентичности.

До теперешнего момента, я не знала, что Боуи жил в Нью-Йорке, на одном со мной острове и одной линии метро.

Но за это я и люблю этот город: он полон соседств, которые напитывают пространство энергией, при этом, никак не задевая друг друга. То, что Боуи сказал о нем, я бы с удовольствием сказала от себя: «Я люблю Нью-Йорк и не мо­гу се­бе пред­ста­вить, что бу­ду жить где-то еще. На­вер­ное, это уди­ви­тель­но, что я стал ньюй­орк­цем, ведь я да­же ни­ко­гда не ду­мал об этом.»