Среди Ваших целей могут быть весьма странные на первый взгляд. Например, Вы хотите стать французским королем. Вы даже не решитесь такую глупость написать на бумаге. Эту потаенную мысль Вы даже самому себе будете подавать как шутку, указывая на принципиальную нереальность этого хотя бы потому, что Франция - республика.
На самом деле это псевдорациональное обоснование. В той же Франции можно привести пример, когда она была республикой, а престол получил инородец далеко не дворянского происхождения. Полно примеров и в других странах.
Причина Вашего нежелания сознаться себе в целях такого рода заключается в принципиальной неприемлемости их для общества, в жестком их репрессировании как через посредство личностной агрессии окружающих (насмешки, например), так и путем социальных репрессий - например, помещения Вас в психиатрическую лечебницу на том лишь основании, что такое желание “ненормально”, хотя оно является весьма распространенным, а на самом деле явно странной является столь жесткая репрессия этого желания обществом. Зачем же такая напряженность репрессирования, если оно совершенно нереально и недостижимо?
Здесь мы сталкиваемся с одним из тормозов, которым общество делает нас рабом, репрессируя естественный инстинкт власти. Навязав Вам представление о ненормальности такого стремления, заставив скрывать от самого себя желание власти, первенства, превосходства, общество формирует у Вас стереотип реакции на всякие проявления воли к власти.
Вы должны осознать и четко проанализировать это. Вы должны логически, рационально прояснить для себя наличие подобного стереотипа и подобных тормозов. Вы должны научиться отслеживать подобные проявления и преодолевать запреты, которые Вам навязывает внутренний, посаженный от общества надсмотрщик. Вы должны анализировать и развеивать те псевдорациональные основания, которые утверждают Вам нереальность, неприличность, невозможность, недопустимость, оскорбительность, возмутительность Вашего желания. Вы должны отметать их, вы должны все время выдавливать из себя надсмотрщика, выдавливать из себя раба.
Осознание этого очередного тормоза делает Вас более свободным.
Аналогично обстоит дело и с сексуальными тормозами. Задумайтесь о том, сколько собственных сексуальных мыслей и желаний кажутся Вам странными, неправильными, возмутительными, оскорбительными, несовместимыми с психической нормой и т.п. А если еще Вы обнаружите у себя намеки на нетрадиционную сексуальную ориентацию, так Вы вообще готовы признать себя выродком рода человеческого - все люди как люди, а ты в меньшинство попал…
На самом деле культура неизбежна репрессивна в отношении сексуального инстинкта, а социальная норма сексуального поведения носит крайне извращенный характер в сравнении с биологической нормой. Репрессируя сексуальность, общество с самого детства формирует из ребенка будущего раба.
Например, известно, что сексуальность ребенка полиморфна, то есть недифференцирована. Дифференциация возникает в процессе социализации ребенка, ее навязывает именно культура. И культура же накладывает запрет на определенные формы сексуальности.
Это открытие сделал еще Фрейд, и оно так поразило престарелого приверженца викторианской морали, что он назвал это “полиморфной извращенностью” сексуальности ребенка. Это было абсолютно нелогично с научной точки зрения - ведь если то, что порождает природа, входит в противоречие с тем, что предлагает культура, извращенной естественно признать культуру.
К этому мнению пришла современная западная психиатрия, в рамках которой полиморфность сексуальности была осознана как природный факт, а любая сексуальная ориентация - как порождение репрессий культуры. Например, культурную обусловленность имеют инцестивные запреты, и в разных культурах под инцестом понимаются совершенно разные вещи. Культурным феноменом является и противопоставление гомосексуальности и гетеросексуальности, как и их дифференциация.
Последнее обстоятельство, кстати, является причиной целого ряда невротических феноменов. Индивидуальные особенности вне культурных условий в равной мере могут порождать нежесткие предпочтения как гетеросексуальности, так и гомосексуальности. Однако, репрессирование последних в рамках той или иной культуры формирует резко асимметричную картину.
Для примерно 45% особей с заметным изначальным предпочтением гетеросексуальности относительно легко происходит адаптация к культурным требованиям, они легко отказываются от гомосексуальности, но не испытывают к ней ни отвращения, ни сильных эмоций вообще. Возникает позиция типа “есть и такое - не для меня”. Сложнее происходит адаптация для особей с изначальным предпочтением гомосексуальности.
Примерно 7%-8% из этих 45% приобретают под давлением репрессий жесткую гомосексуальную ориентацию. Компенсацией давления оказывается восприятие гетеросексуальности как извращения, глубокое ее неприятие, отказ для себя от нее.
Еще порядка 15-20% пытаются принять требования общества, но для этого им приходится выработать фанатичную ненависть к преобладающей в собственной психике гомосексуальности и гомосексуальности вообще. Так возникает невроз так называемой гомофобии.
Наконец, оставшиеся 15-20% осознают наличие в своей психике как гомосексуальности, так и гетеросексуальности. Принимая репрессию культуры в отношении первой, они вырабатывают стойкое чувство вины за “гомосексуальные грехи юности” или настаивают на своей принадлежности к “бисексуальной” ориентации.
Примерно 10% особей, у которых в меньшей степени выражены природные предпочтения и изначальная сексуальность близка к полиморфной норме, происходит примерно схожий процесс осознания своей “бисексуальности”.
Интересно, что запрет на гомосексуальность традиционно принимается обществом, большая часть членов которого имеет фактический гомосексуальный опыт. В результате большая часть членов общества живет с чувством вины.
Именно это всеобщее чувство вины и является главной целью этих запретов. Оно формирует и поддерживает определенный стереотип отработки человеком проявлений его естественных инстинктов. Именно опираясь на чувство вины внутренний надсмотрщик (цензор) и репрессирует эти проявления, осуществляя их сублимацию и инверсию на реализацию полезной обществу (но не непосредственно самому индивиду) деятельности.
В традиционном обществе, кстати, греховным почиталась всякая сексуальность, в рамках христианской цивилизации даже возникла базовая концепция “первородного греха”. На этом репрессивном фундаменте и строится система внутренних ограничений, превращающая человека в раба.
Интересно, что аристократия в традиционных обществах была в значительной мере эмансипирована от обязательных для нижних слоев сексуальных запретов. Не только дозволительной, но и желательной считалась весьма ранняя половая жизнь для мальчиков, но не для девочек, которым предназначалась подчиненная роль в обществе и семье.
Привилегией аристократии была и частичная эмансипация от выраженной сексуальной ориентации. Гомосексуальность всегда присутствовала в ее среде, существование официальных или полуофициальных любовников было привилегией государей и не мешало им возглавлять, скажем, католические лиги.
Эта эмансипация, свобода сексуального поведения, как и свобода проявления воли к власти была основой формирования тех стереотипов поведения, способности принимать и реализовывать решения, которые создавали столь глубокое и столь видимое личное преимущество любого аристократа над простолюдином, что превосходство первого не могло вызвать у последнего даже тени сомнения.
В католических орденах, типа ордена тамплиеров, существовали весьма жесткие ритуалы посвящения, включавшие обязательное приобретение сексуального опыта с резким упором на гомосексуальность. Целью этих ритуалов было разрушение у лиц, получивших традиционное или полутрадиционное воспитание, рабских стереотипов, формирование готовности к более свободному поведению.
Попробуйте сейчас проанализировать чувства, которые вызывает у Вас знакомство с изложенным выше материалом. С одной стороны, у Вас не вызывает особого сомнения рациональное содержание сказанного. Более того, все эти факты уже много десятилетий не являются секретом и публикуются в научной и научно-популярной литературе. Но с другой стороны, сказанное воспринимается Вами как нечто парадоксальное. Ваш паникующий надсмотрщик пытается разрешить возникающие аффективный и когнитивный диссонансы, либо выдвигая аргумент о “передергивании” мной этих фактов, их лишь частичного соответствия реальности, либо внушает Вам некие мысли о моей злонамеренности и попытке Вас совратить, чтобы изнасиловать через Интернет.
На самом деле в данном случае надсмотрщик выполняет свою функцию - не дать разрушиться основанию, на котором держится ваше рабство, механизм манипулирования Вами обществом и его более свободными членами. В конце концов, не могут же все быть свободными, не могут все быть хозяевами! Кто-то должен быть и рабом (это и есть базовая логика традиционного общества).
Поскольку моей целью является расширение Вашей личной свободы с целью формирования более эффективных механизмов поведения, я оказываюсь здесь в жестком противостоянии с Вашим надсмотрщиком. Мы не ставим себе целью достижение некоей абсолютной свободы, которая потребовала бы устранения надсмотрщика вообще. Наша цель - расширение сферы сознательного “Я” за счет сокращения сферы психики, на которую распространяется власть надсмотрщика, а значит и действующих через его посредство внешних манипуляторов. Наша цель - рационализация этих механизмов регулирования, примирение Вас с реальностью.
